Пять стадий перед смертью: мастер

[4eshira]

= Пять стадий перед смертью: мастер. =

«Если верить этим высокодуховным шарлатанам, то через пять стадий перед смертью должен проходить пациент, а не ты».
House M.D.

= 8. Отрицание. =

= 1/2 =

- Нет.
Отрицание вылетело само, непроизвольно, Саске даже не понял, как и когда оно сорвалось с его губ. Девушка всего чуть-чуть, но очень иронично изогнула брови.
- Ты наверняка должен помнить мою группу крови, - папка, что медик держала в руках, шлепнулась поверх других документов на столе. – Мы получаем основные сведения о наших сокомандниках, как только становимся генинами. Первая положительная. Не такая уж и частая. В отличие от твоей, второй отрицательной, - Сакура отстегнула и бросила на стол светлую полу-юбку, которую носила поверх шорт. – Также ты должен помнить о том, что случилось между нами полторы недели назад на том постоялом дворе. А мы ведь не предохранялись, - она оттянула большим пальцем верх черных шорт вниз, открывая свежий и четкий, словно начерченный чем-то красным, косой шов по низу живота. – Разрыв матки я получила в битве с одним из тел Пейна. Не самое приятное ощущение, когда тебя латают практически на живую, - край шорт вернулся на место.
- Здесь не твое имя, - эти слова тоже вырвались машинально, Учиха тщательно обдумывал насколько правдивы слова Сакуры и представленные ею доказательства.
- А ты, мол, ничего о системе подставных имен не знаешь? – такая практика действительно была весьма распространена в Листе, и парень не мог о ней не знать тогда, как к ней прибегали многие из его клана в том числе.
- Тогда почему тебе до сих пор не сделали операцию? – нет, не могло же быть так, что Сакура и эта некая Овари Тенгу – это одно лицо!
- А ты думаешь, это так просто? – девушка вновь сложила руки на груди. Накопившаяся за долгие бессонные ночи усталость сейчас выходила из нее потоками раздражения. – Это не просто пару стежков иголкой сделать. Надо учесть положение плода в развитии, возможные последствия, хорошо зашить, при этом не навредив зародышу…
- Почему тебе до сих пор не сделали операцию? – Саске даже поднялся с кресла: ему не нравилось то, что эта девчонка разговаривает с ним сверху вниз. И еще больше не нравилось то, что все это действительно было похоже на реальность.
- Потому что даже до нападения Пейна на Коноху, в деревни было всего три медика, способных провести подобного рода операцию, - тон ее голоса понизился, она практически шипела ему в лицо. – Только одна из них уже мертва, другая лежит в коме, а третья стоит перед тобой.
В кабинете повисла внезапная, звенящая тишина. Девушка напряженно и глубоко дышала. То, в чем она не хотела признаваться даже себе самой, теперь прозвучало в ее же устах как приговор. Любой день для нее может стать последним. Никто не знает, когда швы на матке разойдутся окончательно, и она просто истечет кровью в отсутствии опытного хирурга.
- Я никогда – слышишь, Учиха Саске? – никогда не прощу тебя, - заговорила она медленно и тихо. - Если бы ты не встал тогда у меня на пути, когда я возвращалась в Коноху. Если бы ты не служил Мадаре, который отправил Пейна разрушить Лист. Если бы ты… - Сакура опустила веки, чувствуя, как к глазам подступают непрошенные слезы.
Нет, она не позволит ему увидеть их. Да, тяжело. Да, желая сохранить жизнь ребенка, она ставит под угрозу собственную жизнь. Да, ее учитель лежит в коме, и она даже не представляет, как ее оттуда вытащить. Да, на нее, шестнадцатилетнего чуунина, повесили всю медицинскую сферу Листа, потому что больше не на кого. Да, она даже Какаши-сенсею ни о чем не сказала, не говоря уже о Наруто. Не сказала, о том, что произошло между ней и Саске. Не сказала о своей беременности. Не сказала о многочисленных тестах под чужим именем, которые проводила в надежде, что все это неправда. Не сказала о постоянной режущей боли практически при каждом движении бедрами. Не сказала, что последнюю неделю держится исключительно на сильных стимуляторах и не менее сильном обезболивающем. Но реальность оказалась еще более непредсказуемо жестока, ведь теперь ко всему прочему Учиха Саске вернулся в Коноху.
Сакура сделала глубокий вдох. Надо успокоиться. Истерикой и слезами делу не поможешь. И тем более бессмысленно обвинять в чем-либо воспитанника Орочимару. Она открыла глаза и бесстрастно и бесстрашно встретилась взглядом с как всегда непроницаемыми черными омутами, в которых обитали поди разбери какие монстры.
- Я не знаю, что ты задумал, Учиха, но мы-то с тобой ведь понимаем, что ты не просто так вернулся.
- Угрожаешь? – его голос даже не дрогнул. Как всегда: лишь ноябрьский лед и холод.
- Предупреждаю, - бросила девушка и указала на дверной проем за спиной: - Вон.
Не было яростной борьбы взглядов, не было молний или сгустившегося воздуха в тесном пространстве между двумя. Каждый смотрел на другого из глубины души, словно каждый из-за своего стального щита. Клинок был выкован действительно прекрасно – это понимали оба.
И в абсолютной тишине Учиха Саске не обернувшись покинул кабинет на пятом этаже больницы деревни Скрытого Листа.

Он шел как всегда четко и размеренно. Но это было лишь внешней, парадной стороной, потому что внутри Учихи вовсю бушевали эмоции. Злость текла по сосудам подобно лаве, словно рисовую бумагу, разъедая здравый рассудок, и повезло тем парням, которые еще пытались окликнуть Саске, что он даже не услышал их, иначе последствия могли быть непредсказуемыми.
Он шел к ней, чтобы расслабиться, поиграть на ее эмоциях, в своем роде отдохнуть в обществе недалекой девчонки, а она в итоге выставила его за дверь, обвинив неизвестно в чем! Будто он виноват в том, что Мадара отправил Пейна в Коноху! Будто он виноват в том, что в деревне нет квалифицированных хирургов! Еще и «предупреждать» вздумала!
Саске, словно ястреб, буквально летел над землей, чтобы не взорваться, какую-то часть эмоций все же переводя в энергию для ходьбы, потому даже не заметил, как преодолел расстояние от больницы до кланового поместья. Очнулся только перед воротами, остановившись как вкопанный, словно враз сбрасывая с себя тень черной злости, окутавшей его подобно плащу. Практически материальная, эта тень осела к его ногам, сливаясь с естественной.
Бледно-серые в ночи каменные стены ограды встретили молодого хозяина угрюмым холодом. Впрочем и днем, белоснежно-белые, они скорее отталкивали, чем притягивали людей. Такова была сила стилизованного веера, символа их клана, призванная подавлять и подчинять. И эта сила хорошо действовала и действует на окружающих, но не на тех, кто носит этот древний символ на своих одеждах.
Парень подошел к массивным деревянным воротам, которые последний раз закрыл более двух лет назад, отправляясь на финальный этап экзамена на чуунина. Открывал ли их кто после и до него? Вряд ли. Саске, даже когда жил здесь один, один в огромном холодном поместье, никогда не замыкал их на замок: никто в здравом уме не сунется сюда. А если и были здесь АНБУ, то конечно они воспользовались не парадным входом. Парень взялся за металлическое, потертое прикосновениями множества ладоней, шершавое кольцо и потянул на себя. Петли уныло скрипнули и повиновались.
Здесь практически ничего не изменилось с того момента, как он покинул это место. Словно время было не властно над величественным и грозным фасадом главного дома, его дома, выстроенного из камня и дерева, в лучших традициях древних мастеров зодчества, и встречающего всех пришедших холодно и отчужденно. Словно никто и не ступал по широкой дорожке, ведущей от ворот к крыльцу. Только трава, буйно поросшая по бокам от гравия, свидетельствовала о наличии хоть какой-то жизни.
Учиха сделал несколько шагов вперед и на него нахлынули, навалились воспоминания, погребая под собой, затопляя мысли чувствами, голосами, образами. Вот они с Итачи выбегают из главного входа и наперегонки бегут к воротам. Вот отец заставляет его косить траву на лужайке: в клане никогда не чурались физического труда. Вот весной они втроем, он, Итачи и их мать, переклеивают рисовую бумагу на раздвижных створках. А вот Итачи в форме АНБУ покидает дом, сжимая в руках окровавленную катану… И вдруг, из самых глубоких закоулков его сознания, всплыло воспоминание, которое самостоятельно парень не смог бы выудить даже при всем желании.
Долгих шесть лет он был самым младшим в клане, а самым младшим позволяют все. Более того, он был вторым сыном главы, так что отношение к его капризам и желаниям было особенное и абсолютное для всех. Он получал все, что хотел и когда хотел, вне зависимости от времени суток, погодных условий и желания других. Но потом у одной из женщин из побочной ветви появился этот практически лысый, орущий по ночам, пускающий слюни и не контролирующий еще свои физические потребности, комок розоватой плоти, у которого и имени-то еще не было, и все внимание внезапно перешло от Саске к нему. Молодой хозяин было взбунтовался, но отец быстро и с помощью бамбукового прута доходчиво объяснил ему, что детство кончилось и пора быть мужчиной. И Саске старательно был им, в глубине души все же недолюбливая того, кто забрал у него любовь и преклонение всего клана.
Прошло еще несколько лет, и молодой хозяин уже с некоторым пренебрежением поглядывал на самого младшего в клане. А тот бегал по главному дому в одной рубашонке и дергал его и Итачи за волосы при каждом удобном случае. Итачи смеялся, и в Саске вновь просыпалась ревность к этому бесполезному несуразному существу. С ним возились, играли, поднимали на руки и разговаривали тем самым, особо нежным голосом, а он смеялся и его смех, звонким эхом отскакивающий от стен, был практически единственным звучащим в поместье …
И сейчас, этой темной холодной ночью, Саске словно наяву увидел его, этого нескладного карапуза, в одной рубашонке бегающего по крыльцу и заливающегося радостным смехом… И также вдруг, внезапно, словно гром среди ясного неба, пришло осознание того, что Сакура беременна. Беременна от него. А значит он уже не последний в клане. И через восемь-девять месяцев на свет должно появиться вот такое вот нескладное создание, пускающее слюни и орущее по ночам похуже придурка Наруто. И потом это создание будет бегать босоногим по каменному крыльцу и траве, в точности также как бегал и тот, какой-то-там-юродным брат Саске… Должен будет бегать. Ведь Сакура… Нет, это все же больше похоже на какой-то абсурд. Она беременна его наследником: как она может умереть?
Парень взошел на крыльцо и плавно раздвинул бамбуковые створки. Темно, холодно, неуютно. По сути, ничего и не изменилось. Не изменилось еще с той далекой кровавой ночи, когда в поместье затихли все, кроме одного, голоса, даже голос того двухлетнего, самого младшего.
Оставив обувь на длинном узком порожке, Учиха ступил на жалобно хрустнувшие татами просторного помещения, занимающего весь первый этаж главного дома. Здесь обычно проходили собрания клана, общие трапезы и нередко тренировочные рукопашные бои. По бокам, отделенные решетчатыми створками, виднелись лестницы, ведущие на второй этаж, принадлежащий главе клана и его семье. Именно там располагались его комната, комната Итачи, спальня родителей и кабинет отца, в котором Саске до смерти Фугаку и был то лишь несколько раз. Но сейчас парень направился напрямую через первый этаж к другим бамбуковым створкам, выходящим во внутренний двор поместья. И, приблизившись, также плавно раздвинул их, пуская свежий воздух в застоявшееся пространство первого этажа. По обе стороны от главного дома, слегка, подобно крыльям летящего журавля, изгибаясь внутрь, уходили постройки, предназначенные для побочных ветвей. Все одноэтажные, в традиционном стиле, соединенные с главным домом длинным деревянным коридором, полностью открытым для выхода во внутренний двор. Еще дальше за ними располагались хозяйственные пристройки по правую руку, среди них кухня, склад и всякие другие помещения, которыми всегда заведовали исключительно женщины клана, а по левую руку виднелись «мужские» - тренировочные залы, лаборатории, оружейные… Прямо же перед Саске открывалась просторная лужайка, густо заросшая в отсутствии хозяйской руки. Здесь тоже часто тренировались, в любую погоду с любым оружием против любого противника. А дальше, отделенный живой изгородью, располагался традиционный сад камней, место уединения и философских уроков…
Ночь, уже вошедшая в силу, стелилась по двору серебристым светом растущей луны. Прохладный ветер неспешно бродил по лужайке, покачивая высокими стеблями дикой травы. Где-то стрекотал сверчок. И повинуясь неизвестному порыву, Саске опустился в положение воина: подогнутые колени, прямые руки, сжатые кулаки, прямая спина.
Он уже давно так не сидел. Все с той же ночи, кровью оплакавшей грехи Учих. Зачем он вернулся сюда? Совсем ребенок тогда, он ничего не знал об обратной, теневой стороне клана, о его жажде власти и восстании, что он готовил. И он в какой-то степени даже презирал их, проигравших Сенджу и задумавших такой подлый ход. Но он все знал о своем старшем брате, пожертвовавшим всем ради деревни, в свою очередь ничего не знающей об этом. За его память он жаждал мести так же, как некогда жаждал мести за клан, потонувший на самом деле во лжи. Жаждал искренне, всем существом, но теперь его не отпускал тот мимолетный образ темноволосого босоного карапуза, того, чей крик мир услышит через девять месяцев. Услышит ли? Конечно. Сакура не умрет, нет, она родит ему наследника и… Что дальше? Прошло семь дней с момента их разговора с Мадарой, значит на поиски свитка у него осталось три недели. И если предок дал ему такой срок, то тайное святилище будет не так-то просто найти. Впрочем, его Саске будет искать, пока будет наводить порядок в поместье. И даже следящие за ним АНБУ ничего не смогут заподозрить. Но найдет он свиток – и? За половину своей силы Мадара пообещал отдать Саске Коноху на разрушение, и Учиха не отступится от своей цели, но наследник… Что делать с беременной Сакурой в условиях надвигающейся войны?.. И что будет с ребенком, попавшим под власть бесконечного Цукиеми, когда прародитель Учих достигнет своей цели?
Пожалуй, впервые Саске задумался о том, что будет после его мести, после его цели… Задумался и не находил ответа. Впрочем, сначала в любом случае стоит найти этот свиток, а потом уже решать что с ним делать. Остановившись на этой мысли, парень позволил векам опуститься: ему нужен сон. Слишком много всего произошло за последние несколько часов, слишком многое надо было обдумать на свежую голову…

…Было ли это сном или просто фантазией, но, словно соткавшись из лунного света, рядом с Саске возникла та самая женщина из побочной ветви. Она сидела рядом и держала на руках годовалого младенца, чуть покачивая его и совсем тихо напевая какую-то старую, давно забытую колыбельную, из которой только мелодия-то и сохранилась... Подчиняясь все той же игре лунного света, ее темные, исконно учиховские, глаза и волосы вдруг начали выцветать, сквозь ночную черноту глаз проступила весенняя зелень, а волосы, прядка за прядкой, сменили цвет с черного на нежно-розовый. Черты лица перетекли, изменились, утончилась фигура и руки, и вот уже рядом с парнем сидела Харуно Сакура, покачивающая на руках черноволосого младенца…
Ночь пела…

= 2/2 =

Проснулся Саске от чужого присутствия. Проснулся в ту же секунду, когда ощутил – это было уже даже не привычкой, а условным рефлексом, вживленным в мозг окончательно и бесповоротно. Нападения, однако, не последовало, потому парень спокойно и медленно открыл глаза. Утро еще лишь начинало заниматься, и воздух был пропитан той неповторимой свежестью, какая бывает только в этот час, позже иссушаемая солнцем. Напротив Учихи среди густой травы лужайки, не примятой более ни в одном месте, стоял шиноби с корзиной в руках.
Саске сразу узнал его: несколько месяцев назад именно он появился в логове Орочимару и пытался болтать что-то о Наруто, пока не появился и сам Узумаки. Даже одет шиноби был так же: черные бриджи и черный топ. А вот улыбался он уже не так фальшиво - видимо, тренировался.
- Йо, – поздоровался Сай, увидев, что Учиха не спит, и приподнял корзину, обращая на нее внимание. – Это от старейшин.
- И что же там? – дежурный вопрос без всяких эмоций.
- Еда, – так же просто ответил член Корня. – Старейшины предположили, что вряд ли в поместье остались пригодные к еде продукты. До появления Хокаге они не могут разморозить твой счет, но решили выдать кое-что авансом.
- Как благородно с их стороны, – ответил Саске, поднимаясь. Как ни странно, в его словах не прозвучало иронии или насмешки. А вот ноги с непривычки все же затекли. – Можешь оставить корзину здесь же и убираться.
- К сожалению, вынужден остаться, – не уступал Сай Учихе в безэмоциональности. Эмоции в голосах обоих, конечно, были, но были такими поверхностными и официальными, что назвать их настоящими было бы крайне трудно. – Такова воля старейшин.
Саске внимательно посмотрел на застывшее в фарфоровое изваяние лицо шиноби. Такому и маска АНБУ ни к чему. Но то, что к нему напрямую приставили охрану, напрягало. Не столько потому, что это затрудняло поиски святилища, сколько потому, что Саске не привык и не любил видеть чужих людей на территории кланового поместья. Впрочем, это не крикливый Узумаки и даже не угрожающая ему Сакура, и если парень будет молчать, то его присутствие вполне можно будет стерпеть. А терпеть приходилось, потому что старейшины еще не до конца убеждены в том, что воспитанник Орочимару и потомок Мадары в одном лице не представляет угрозы для селения. Он еще нанесет им удар, но пока приходилось играть по их правилам.
- Ладно, – коротко бросил Учиха и направился к хозяйственным постройкам, чтобы хотя бы умыться.
- Могу приготовить обед.
- Не утруждай себя.
- Все равно делать нечего.
На этом их первый разговор был окончен.

Время уже перевалило за полдень, когда Саске наконец закончил косить траву на лужайке и в саду. Именно с этого он начал. До этого еще пришлось, правда, открыть все закрытые в поместье окна, чтобы выгнать застоявшийся воздух из помещений и дать им проветрится. Грязи, а тем более пыли Учиха не любил.
Пару раз ему на глаза попадался Сай, взявшийся навести порядок на кухне. Последнее хоть и не устраивало молодого хозяина, но все же он решил промолчать. К женской работе, особенно к наведению порядка на кухне, Саске так и не смог привыкнуть, даже когда пришлось жить одному, потому он посчитал инициативу шиноби Корня за благоприятно сложившиеся обстоятельства. К тому же, когда восьмилетний мальчик еще только-только остался последним из клана, первое время в поместье приходила женщина, в каком-то поколении бывшая Учиха, и занималась хозяйственными делами, так что чье-то чужое присутствие именно на кухне парень еще мог стерпеть по старой памяти.
И теперь, когда Саске возвращался из сада к дому, оголенный по пояс, разгоряченный от физической работы, с легко закинутой на плечо косой, то заметил сидящего у главного дома Сая, рядом с которым стоял поднос с едой. Видимо, старейшины приставили к нему служанку, а не охранника.
- Решил меня отравить? – бросил Учиха, приближаясь. Скошенная трава на лужайке уже начала подсыхать.
- Старейшины не приказывали травить вернувшегося героя, – искусственно улыбнулся парень, но по особому ударению на последнее слово воспитанник Орочимару понял: шиноби знает о «похищении» им Сакуры.
Саске нарочито медленно опустил косу лезвием вниз, отметив про себя, что внешне Сай остался все так же спокоен, прислонил древко к одной из деревянных колонн, поддерживающих навес над внешним коридором, и опустился по другую сторону от подноса – небольшого и низкого переносного столика, на котором была разложена еда. Травить его до возвращения Хокаге старейшины на самом деле не посмели бы, да и благодаря Орочимару парень имел иммунитет к абсолютному большинству ядов, а есть после тяжелой работы действительно хотелось. К тому же он хотел кое-что узнать.
- Хокаге Листа все еще Сенджу Цунаде? – он взял в руки палочки и плошку с рисом.
С первого взгляда вполне невинный вопрос: он вернулся в деревню и интересуется последними новостями. Но с другой стороны его вопрос имел тайный смысл. Вчера Сакура в порыве раздражения выдала ему немаленькую тайну: с Цунаде что-то случилось, раз Харуно все еще не сделали операцию.
- Нет, у деревни новый глава, – ответил Сай и прежде, чем Учиха продолжил прикрываться светской беседой, произнес: – Пятая в коме, а умерла ее первая ученица – Шизуне.
Палочки в руке Саске замерли лишь на долю секунды, а Сай так же ровно продолжил:
- Ты же не думаешь, что меня приставили следить за тобой только этим утром.
Учиха, однако, больше не прерывал процесс приема пищи. Значит, эта пародия на него слышала их с Сакурой разговор. Не смертельно, но состояния уязвленности парень не любил.
- Ты знал? – прямой вопрос о проблеме медика. Раз уж у них такая откровенная беседа…
- До вчерашнего вечера – нет. Она никому ничего не сказала.
- Ненавидишь меня? – подначка.
- Нет, – по крайней мере внешне равнодушно ответил член Корня. – Но если об этом узнает Наруто-кун, то он из тебя душу вытрясет, – при этом Сай улыбнулся той самой своей фальшивой улыбкой, сейчас вышедшей особенно отвратительной.
Учиха поставил пустую посуду на место и поднялся, не произнеся даже формальных слов благодарности. Возможно, трудности начинались уже.

Саске хорошо помнил те первые несколько дней, после кровавой бойни в поместье.
После ухода Итачи, после его последних слов, он еще долго безнадежно искал выживших среди беспорядочно разбросанных по помещениям тел. Несколько раз его выворачивало, слезы все никак не хотели останавливаться, а белые напульсники на запястьях быстро напитались чужой кровью и тяготили как кандалы. Потом, посреди той долгой ночи, он еле добрел до резиденции Хокаге и рухнул в обморок прямо на ее пороге.
Очнулся уже утром в больнице, один в большой палате. Хотел заснуть еще раз, чтобы сбежать от воспоминаний, но образы убитых родственников лишь оживали с новой силой, когда он закрывал глаза. Через некоторое время появился сам Третий Хокаге и долго беседовал с Саске. Сарутоби вел себя очень мягко и тактично, сказал, что в поместье наводят порядок, и предложил мальчику пару дней побыть в больнице. Последний из клана был только рад.
Через несколько дней обходительного отношения медсестер, ночных кошмаров и отказа от питания и прогулок на свежем воздухе, Третий снова появился на пороге его палаты. Он долго разговаривал с мальчиком, мягко подталкивая Саске к возвращению в поток жизни, но все равно немало удивился, когда в конце беседы тот попросился жить в клановом поместье. Сарутоби пообещал привести его в порядок после того, как закончится следствие.
И вот они стояли на пороге выскобленного поместья, пустого и холодного. Тогда же Хокаге познакомил его с той дальней родственницей, которая потом в течение нескольких лет приходила помогать Саске по хозяйству. Само поместье же было вычищено очень основательно. Абсолютное большинство футонов, тюфяков, спальных и банных принадлежностей было вывезено – осталось лишь несколько комплектов для последнего из клана. Вывезли и большую часть мебели, и фактически только комната Саске осталась предназначенной для жилья. Разве что еще в спальне главы оставили всю мебель да в кабинете, из которого, правда, вывезли все бумаги, включая даже книги. Поместье не умерло, лишь застыло в оцепенении, словно все разъехались куда-то, скрыв следы своего пребывания. Наверное, поэтому-то первая ночь была столь страшна. Именно тогда Саске поклялся убить Итачи…
Но несмотря даже на минимальное оснащение всех помещений, что-то в них все же оставалось. Например, татами, которые нужно менять два раза в год. Например, рамы на окнах и бамбуковые стенки-перегородки. Например, рисовая бумага на седзи. Именно их сбору – сбору полусгнивших татами, рассохшейся древесины и продырявленной ветром бумаги – парень посвятил вторую половину дня. И теперь, в угасающем свете солнца, на широкой лужайке во внутреннем дворе поместья пылал высокий костер.
Саске сидел напротив, на краю деревянного помоста и чистил оружие из древней клановой коллекции – еще одной вещи, которую позволил сохранить восьмилетнему мальчику Третий Хокаге. Знал ли он о миссии Итачи? Наверняка. Начальником АНБУ является непосредственно глава деревни, так что вполне может быть, что Третий лично отдал приказ. А Саске было еще жаль этого старика, когда его убил Орочимару… Сейчас воспитанник саннина жалел лишь о том, что не мог сам вонзить клинок в горло Сарутоби. Но зато на это есть другие претенденты.
Парень отложил брусок и взмахнул катаной. Отблески пламени вспыхнули на клинке, золотя сталь. Пожалуй, он бы с удовольствием спалил в этом костре и само поместье, и всю Коноху, но пока что нельзя. Пожар в поместье затруднит поиски, а в таком случае судьба Листа может и не попасть к нему в руки через три недели. Но вот уж тогда гореть будет все. Кроме только одной девушки, что носит в утробе его наследника.

И снова пробуждение было мгновенным и полным. Саске прислушался к своим ощущениям и уловил неразборчивый шум на лестнице. Вчера, разобравшись с оружием, он остался ночевать на втором этаже в спальне родителей, ведь теперь он был полноправным хозяином в поместье и его старая комната была ему ни к чему.
Людей было двое. Несмотря на непонятную возню, ступали они бесшумно, что говорило об их принадлежности к классу воинов или даже шиноби, но вот приглушенные голоса выдавали их с головой. Неизвестные тем временем уже поднялись на второй этаж и приближались к дверям спальни. Один человек говорил тихо и даже спокойно, а второй пытался говорить шепотом, при этом интонируя каждую фразу так, что это было очень похоже на…
- Да ладно, он наверняка еще даже не проснулся, - россыпь сюрикенов смертоносными искрами прошила древесину всего в нескольких сантиметрах от уха открывшего седзи Наруто.
- Проваливай, - бросил Учиха, в момент сев на кровати и всем своим видом говоря, что предупреждений больше не будет и следующая металлическая звезда попадет точно в цель.
Но Узумаки его словно и не слышал:
- Саске, - и названный весь подобрался, потому как отлично узнал этот тон. Джинчуурики ни капли не изменился, и подобный тон, как и два года назад, не обещал Учихе ничего кроме головной боли. – Я приготовил завтрак нашему соне! – ехидно просиял Наруто, а Саске прикрыл веки, чтобы случайно не испепелить героя Конохи в огне Аматерасу. – Это прекрасный, - начал подкрадываться ко все еще сидящему на кровати бывшему сокоманднику Наруто, - великолепный, - осталось три шага, - изумительный, - два, - и лучший во всей Конохе… - парень, остановившись у самой кровати, резко выудил из-за спины картонный стакан и ткнул его в лицо Учихе, - … рамен!
Саске открыл глаза и, не обращая внимания на Наруто, вопросительно посмотрел на Сая, оставшегося на пороге комнаты.
- Он прокрался в поместье полчаса назад, - кратко пояснил член Корня.
Воспитанник Орочимару встал с кровати и направился к выходу, продолжая игнорировать Узумаки, который уже еле удерживал картонный стакан с горячим раменом в руках.
- Саске! – раздражаясь то ли в шутку, то ли всерьез, позвал обернувшийся Джинчуурики.
- Проваливай, - лишь повторил Учиха и вышел из комнаты.
- Стой! – не сдавался Наруто. – Иначе я запихаю этот рамен тебе в глотку!
- Силенок не хватит, - пренебрежительно бросил воспитанник Орочимару, уже спускаясь по лестнице на первый этаж.
Но в Джинчуурики откуда-то взялась такая ловкость, какой от него не ожидали ни Сай, ни Саске, и, когда Учиха спустился с лестницы, Узумаки уже стоял у ее основания, умудрившись даже не расплескать воду из стакана с лапшой, который все еще держал в руках.
- Я пришел помочь, - твердо сказал Наруто, глядя в глаза тому, кого никогда не переставал считать своим другом.
Этот тон Саске также доводилось уже слышать. Тот, кого парень предпочитал не считать больше чем пустым местом, был настроен сверхрешительно, а затевать драку на глазах надсмотрщика старейшин Учихе было не с руки. Придется терпеть.
- Только не путайся у меня под ногами, - бросил он через пару секунд и прошел мимо, не увидев, как засиявший начищенной монетой Наруто показал Саю кулак с оттопыренным большим пальцем.

Собрав по разным мало нужным помещениям уцелевшие татами, Саске заменил ими подгнившие маты на первом этаже главного дома. Затем трое парней занялись оклеиванием седзи рисовой бумагой, в достаточном количестве сохранившейся в складских помещениях поместья, однако, так как у Наруто всегда были проблемы с аккуратным и, главное, безмолвным выполнением подобных работ, Джинчуурики вскоре отправили мыть внешний, выходящий в сад деревянный коридор. Стало тише и работа у двоих пошла быстрее, чем в руках троих.
Где-то по внешнему коридору старательно бегал и елозил тряпкой Наруто, Сай и Саске, почти не разговаривая, но действуя крайне слаженно, обновили деревянные ширмы во всем главном доме, и незаметно подкралось время обеда, когда член Корня вдруг резко напрягся и застыл словно гончая, почуявшая след. Сразу за ним Учиха ощутил на территории поместья чужую, незнакомую чакру, обладатель которой и не думал скрываться, а еще через мгновение послышался громкий голос Наруто:
- Ты кто такой, даттебайо?!
Не сговариваясь член Корня и воспитанник Орочимару, быстро направились к Узумаки, а заодно и источнику чакры, которым оказался ниндзя в маскировочном плаще и маске АНБУ. Человек стоял на том же месте, где вчера появился Сай, и у Саске мелькнула мысль, что АНБУ, видимо, даже и не задумываются о существовании у поместья парадного входа.
- Хокаге сама ждет вас у себя после обеда, - раздался приглушенный маской голос, и в следующую секунду АНБУ лопнул облачком дыма.
«Теневой клон», - машинально отметил Саске. Значит, таинственный Хокаге вернулся со своей таинственной миссии, и Учихе предстоит разыграть еще один спектакль, уже окончательный, чтобы убедить главу деревни в том, что волк в овечьей шкуре действительно является лишь овцой.
- Я на кухню, - произнес Сай и действительно направился в сторону кухни, чтобы приготовить им троим обед.
- Продолжай, если хочешь есть, поломойка, - перехватив взгляд Наруто, коротко бросил Саске и сделал вид, что не заметил высунутого языка Узумаки.

В коридоре резиденции никого не было, а из кабинета Хокаге доносился грозный мужской голос. Кому-то явно делали жесткий выговор. Трое парней остановились у двери. Сай не был воспитан входить к начальству без приказа, Наруто соображал, что, по идее, совсем не должен быть здесь, а Саске пытался вспомнить, не слышал ли он этот мужской голос раньше. Но вдруг интуиция - а Учиха всегда верил своей интуиции – толкнула его вперед и заставила распахнуть дверь в кабинет.
У стола, спиной к окну и лицом ко входу и парню, стоял высокий жилистый старик в черно-белом необычном кимоно. Его лоб и правые глаз были замотаны бинтами, поверх которых спадали жесткие черные волосы; видимая часть лица шиноби была перекошена злым недовольством, а грозный тон был обращен на единственную на всю Коноху розоволосую макушку, столько хорошо знакомую и Саю, и Наруто, и Саске.
- И это называется порядок?! Эти отчеты не содержат и половины необходимых мне сведений! – его властный голос словно заковывал в каменный саван, не давая возможности даже пошевелиться, и с каждой секундой Сакуре все явственнее начинало казаться, что она физически уменьшается в размере под его воздействием.
Этот разнос длился уже около десяти минут, за которые Харуно услышала много нелицеприятного о Цунаде (именно в прошедшем времени) и о введенной ее системе отчетности, о поблажках, которые якобы делались ей Сенджу, и о своей бездарности и ничтожности. Девушка собрала всю свою волю в кулак, чтобы банально выстоять под давлением этого неприятного человека, и старалась лишь ровно дышать, чтобы не задохнуться потоками гнева, изливаемого на нее новым Каге, потому она даже не слышала, как дверь позади нее распахнулась.
А вот Данзо заметил, но еще не успел взять себя в руки:
- Переделать все к завтрашнему утру, - выплюнул он и, взяв со стола кипу исписанной бумаги, швырнул ее девушке.
Листы ударили не смевшую шевельнутся медика по лицу и осыпались на пол.
Когда Саске увидел это, в нем моментально вскипела, поднялась и засела комом в горле алая ярость, но когда в следующее мгновение Сакура вдруг произнесла…
- Да, Данзо-сама.
«…Я скажу тебе имя одного их тех, кто выдал Итачи его последнее задание, - мгновенно вновь заговорщицки зашептал в ушах голос Мадары. - Его зовут Данзо».
…Учиха едва успел силой воли подавить чуть было не вспыхнувший в глазах Мангекью Шаринган.